Тролль, лжец, ёбарь-террорист
Источником пародии послужило прекрасное стихотворение Льва Вершинина:
читать дальше
Немного творческого переосмысления:
Когда, во исправленье глупой,
По счастью, временной ошибки,
Оллар уселся вновь на троне,
И государство расцвело,
Когда по кабакам дриксенским
Потомки древних Людей Чести
Узнав, что в долг не наливают,
Чесали репу кулаком,
Когда в Олларии и в Придде,
Надоре, Эпинэ, Варасте
На площадях, Олларов славя,
Толпился праздничный народ, -
Лишь Он, влюблённый в Талигойю,
Лишь Он, ответчик за Идею,
Лишь Он, как истинный эорий,
Решился яростно восстать.
И Он восстал, наследник Древних!
Он поджигал врагам конюшни,
Он ночью нападал на стражу,
С Паоной в переписке был.
Когда же злые кэналлийцы,
А также быдло из столицы,
Забывшее добро анакса,
Его поймали наконец,
Он крикнул яростно и грозно,
Он крикнул весело и страстно,
Мол, дескать, вешайте, раттоны,
Недолго вам торжествовать.
Он ждал, что поведут на Занху,
Но не боялся, а напротив,
Готов был прославлять Четвёрку
Олларианскому попу.
Но не случилось. Почему-то,
Без всяких пыток и допросов,
Его сначала осмотрели,
А после сунули в карету.
И повезли. Куда, и на фиг,
Не знал Он, но ни капли страха
Его не сотрясало душу
И не пятнало сердца огнь.
И лишь когда открыли дверцу
И Он из тьмы на воздух вышел,
То, осмотревшись, обнаружил,
Что гибнуть, вроде, не судьба.
Что он, одетый и обутый,
Стоит на старенькой заставе,
Наверно, у границ Гайифы,
А справа багровел закат,
А некто в форме и при шпаге,
Усах, и шляпе, и акценте,
Бормочет что-то очень тихо
На талигойском языке.
Презреть, конечно же, хотелось,
Однако стало интересно,
А что же сей петух поёт...
Увы, дослушать не успел.
Удар был быстр. Удар был страшен...
И вот, когда пинком под гузно
Ему придали ускоренье,
Мол, всё, ступай и не греши,
Когда, подхвачен горным ветром,
Слетевшим с полонин высоких,
Он, кувыркаясь, летел к югу
И пал на землю наконец,
Когда он встал, когда всмотрелся,
Туда, где славная Паона,
Хранящая обычай древний,
Тогда-то, раньше ни на миг,
Он поднялся из трав пахучих,
Он на груди рванул жилетку
И, развернувшись к тем, что пнули,
Спросил обиженно:
-За что?!!
читать дальше
Немного творческого переосмысления:
Когда, во исправленье глупой,
По счастью, временной ошибки,
Оллар уселся вновь на троне,
И государство расцвело,
Когда по кабакам дриксенским
Потомки древних Людей Чести
Узнав, что в долг не наливают,
Чесали репу кулаком,
Когда в Олларии и в Придде,
Надоре, Эпинэ, Варасте
На площадях, Олларов славя,
Толпился праздничный народ, -
Лишь Он, влюблённый в Талигойю,
Лишь Он, ответчик за Идею,
Лишь Он, как истинный эорий,
Решился яростно восстать.
И Он восстал, наследник Древних!
Он поджигал врагам конюшни,
Он ночью нападал на стражу,
С Паоной в переписке был.
Когда же злые кэналлийцы,
А также быдло из столицы,
Забывшее добро анакса,
Его поймали наконец,
Он крикнул яростно и грозно,
Он крикнул весело и страстно,
Мол, дескать, вешайте, раттоны,
Недолго вам торжествовать.
Он ждал, что поведут на Занху,
Но не боялся, а напротив,
Готов был прославлять Четвёрку
Олларианскому попу.
Но не случилось. Почему-то,
Без всяких пыток и допросов,
Его сначала осмотрели,
А после сунули в карету.
И повезли. Куда, и на фиг,
Не знал Он, но ни капли страха
Его не сотрясало душу
И не пятнало сердца огнь.
И лишь когда открыли дверцу
И Он из тьмы на воздух вышел,
То, осмотревшись, обнаружил,
Что гибнуть, вроде, не судьба.
Что он, одетый и обутый,
Стоит на старенькой заставе,
Наверно, у границ Гайифы,
А справа багровел закат,
А некто в форме и при шпаге,
Усах, и шляпе, и акценте,
Бормочет что-то очень тихо
На талигойском языке.
Презреть, конечно же, хотелось,
Однако стало интересно,
А что же сей петух поёт...
Увы, дослушать не успел.
Удар был быстр. Удар был страшен...
И вот, когда пинком под гузно
Ему придали ускоренье,
Мол, всё, ступай и не греши,
Когда, подхвачен горным ветром,
Слетевшим с полонин высоких,
Он, кувыркаясь, летел к югу
И пал на землю наконец,
Когда он встал, когда всмотрелся,
Туда, где славная Паона,
Хранящая обычай древний,
Тогда-то, раньше ни на миг,
Он поднялся из трав пахучих,
Он на груди рванул жилетку
И, развернувшись к тем, что пнули,
Спросил обиженно:
-За что?!!